Предубеждение Запада относительно нашей страны – факт общеизвестный, если не сказать более. Любые, даже самые безобидные шаги, предпринимаемые Россией на международной арене, всегда встречались в штыки правящими кругами западноевропейских держав. Хотя она многократно, как явствует из мировой истории, собственной грудью заслоняла народы Европы от грозившей им внешней напасти. А в ответ вместо слов благодарности в её адрес раздавались проклятия и обвинения в великодержавной гегемонии. Так было в прошлом. И, увы, происходит поныне.
На поверку страхи, как правило, оказывались надуманными, а то и высосанными из чьего-то высокопоставленного забугорного пальца. Как, например, произошёл конфуз с подложным «завещанием Петра Великого», в котором тот якобы составил для своих преемников план по завоеванию мирового господства. После Восточной войны 1853-1856 гг. российские юристы провели почерковедческую экспертизу документа. Как оказалось, фальшивка – изобретение известного французского авантюриста де Еона. Но при этом каждый раз лидеры западных стран, наступая на очередные грабли, упорно стояли на своём. Одно из таких событий относится ко времени Первой мировой войны.
В конце лета 1916 года в составе войск Юго-Западного фронта, действовавшего против Австро-Венгрии, появилась новая армия, сформированная исключительно из гвардейских частей. Вместо порядкового, как водится, тринадцатого номера она почему-то получила название Особой. Какие-то умники – филологи из аналитического отдела австрийской военной разведки перевели это слово как «специальная» и донесли выше по инстанциям. У начальника генштаба фельдмаршала Кондрада фон Гётцендорфа оно вызвало бурю отрицательных эмоций. Уж слишком болезненными для него оказались воспоминания совсем недавних дней, когда русская армия во время знаменитого Брусиловского прорыва учинила настоящий погром австро-венгерским войскам. Во многом благодаря участию частей специального назначения – ударных штурмовых групп. А тут целая армия. Есть от чего впасть в панику. Общая тональность обращения за помощью в германскую ставку прозвучала как «Караул, спасите!».
Немцы в свою очередь, кляня на чём свет стоит незадачливых союзников, начали переброску своих войск с западно-европейского театра военных действий на восточный. Подобные настроения перекинулись на
ближайших партнёров по военному блоку – болгар и турок. Последним стали мерещиться корабли Черноморского флота с десантом на борту у входа в бухту Золотой Рог. Первые в своих страхах пошли ещё дальше. Весть о том, что командующим Особой армией назначен генерал от кавалерии В. И. Гурко, сын прославленного полководца – освободителя Балкан от турецкого владычества во время войны с Турцией 1877 – 1878 гг., подействовала на высшее военно-политическое руководство Болгарии самым удручающим образом. Ему показалось, что Россия таким способом хочет наказать их за измену общеславянскому делу. Болгары и турки, по примеру своих старших партнёров, начали лихорадочную, на грани паники, перегруппировку собственных вооружённых сил.
Перемещение войск центральных держав не осталось без внимания и со стороны военно-разведывательных органов союзников России по Антанте, Англии и Франции. Их аналитики также перевели значение слова «особая» как «специальная». Первыми выразили беспокойство мнительные англичане. Им показалось, что русские вопреки решениям 2-й межсоюзнической конференции от 10 февраля 1916 года о совместных действиях на текущий год приступили к реализации «плана Обручева». Согласно русско-французской конвенции 1891 года, этот план в случае общеевропейской войны предусматривал главное направление удара русских войск в сторону Балкан и черноморских проливов. И хотя он давно уже был положен под сукно и забыт, англичанам также начали мерещиться корабли Черноморского флота у входа в пролив Босфор и русская армия на подступах к Стамбулу.
Союзники России забросали своих военных представителей при русской Ставке запросами. Но ответы русского командования их нисколько не удовлетворили. Они начали переброску своих крупных соединений на Балканы и Месопотамский фронт, чтобы опередить русскую армию. Её появление на Босфоре и Дарданеллах не привиделось англичанам и французам даже в кошмарном сне. Поэтому намечавшееся на конец 1916 года временное затишье по молчаливому согласию противоборствующих сторон так и не состоялось. Их планы пошли прахом.
На огромном географическом пространстве – от Бреста на атлантическом побережье Франции до Багдада на берегах Тигра – навстречу друг другу и судьбе в неимоверных количествах загрохотали паровозные колёса и задымили пароходные трубы.
А в это время виновник переполоха – командующий Особой армией генерал от кавалерии В. И. Гурко прибыл 8 августа за новым назначением в г. Могилёв, где располагалась Ставка Верховного главнокомандующего русскими войсками. Он и не подозревал о том, какой ажиотаж вызовет у врагов и друзей его новая должность.
В тот же день генерал Гурко представился начальнику штаба Ставки генералу от инфантерии М. В. Алексееву. После ряда уточняющих деталей новоиспечённый командарм спросил:
– Михаил Васильевич! А чем, собственно, вызвано формирование моей армии?
– Ничем особенным, Василий Иосифович, – ответил генерал Алексеев и добавил: – Просто Государю надоело видеть свою гвардию разбросанной по всем фронтам. Вот он и решил соединить её воедино под одним командованием. Тем более что ранее командовавший гвардейским корпусом генерал Безобразов, оправдывая свою фамилию, распоряжался им не совсем, чтобы очень. Вы же знаете наших гвардейцев! В умелых руках они горы свернут. Государь распорядился собрать их в кулак, чтобы всегда иметь под рукой в качестве надёжного резерва.
– А название почему такое? – не унимался Гурко.
С этими словами генерал Алексеев улыбнулся в пушистые седые усы и поведал занимательную историю.
Оказывается, когда принималось решение о формировании армии, неожиданно заболел командующий императорской Главной квартирой престарелый генерал-адъютант граф В. Б. Фредерикс, через которого император Николай II оглашал все свои решения. Временно замещавший его генерал от кавалерии К. К. Максимович – полная противоположность своему шефу, человек без чувства юмора и лишённый каких-либо фантазий. При передаче царского распоряжения генерал-майор князь В. А. Долгоруков, известный любитель невинного розыгрыша и друг детства Николая II, возьми и ляпни ему: вместо тринадцатого номера, якобы несчастливого, Государь приказал назвать вновь формируемое объединение каким-либо иным манером, да хоть бы Особой. Когда шутка царского дружка открылась, Государь не стал делать каких-либо выводов: всё же они с шутником с детских лет вместе.
– Только от союзников отбоя не было. И чего они взбеленились? – закончил этими словами генерал Алексеев.
Однако царское внушение Долгорукову всё же состоялось. Император, задёрганный расспросами военных представителей союзных стран, сказал ему: «Ты шути, да знай меру!».
Александр Нетёсов