Сражение 18 апреля 1242 года на льду Чудского озера, более известное как Ледовое побоище, несомненно, один из славных эпизодов отечественной боевой летописи. К сожалению, с течением времени не в последнюю очередь под влиянием политической конъюнктуры описание его обросло различными домыслами и деталями, ничего общего не имеющими с реальными событиями стародавних лет. Тем не менее для отечественных исследователей боевого прошлого нашей страны это прежде всего первый в истории европейского военного искусства факт, когда тяжёлая (рыцарская) конница, в данном случае германская, потерпела поражение от русского войска, предводимого князем Александром Невским, преимущественно состоявшего из пехоты.
Накануне шведского визита в устье Невы в 1240 году на Русь пришла тревожная весть о слиянии местного Ливонского ордена меченосцев с пришлыми рыцарями ордена Пресвятой Девы Марии Тевтонской, ранее подвизавшимися в Палестине во время крестовых походов. Осуществляя традиционный «натиск на Восток», они с удвоенной энергией бросились «приобщать» огнём и мечом славян и прибалтийские племена, предков нынешних латышей, литовцев и эстонцев, к истокам западной цивилизации. Да так, что от многих из них не осталось даже никаких воспоминаний.
Среди северо-западных русских земель, избежавших монгольского влияния, своими обширными владениями и богатством выделялась Новгородская республика. По своему государственно-политическому устройству она приближалась к конституционно-монархической модели современной Великобритании. Посадский люд осуществлял демократические свободы посредством вечевого собрания. Но, как водится, всем заправляли торгово-промышленные круги, из среды которых выбирался глава исполнительной власти – посадник. На страже государственных интересов по охране торговых коммуникаций стоял внушительный военно-морской флот, а сухопутные рубежи стерегла наёмная военная сила. В этом качестве выступали дружины различных русских князей, которые подряжались защищать, (не бесплатно, конечно же) Господин Великий Новгород от внешней напасти.
Имея на руках немалые денежные средства, новгородцы могли себе позволить нанять на службу наиболее сведущих в военном деле русских владетелей. В XIII веке в орбиту их устойчивого внимания вошло потомство владимирско-суздальского князя Всеволода Большое Гнездо, к которому принадлежало семейство Ярослава Всеволодовича, отца Александра Невского. Оба они в разные времена находились на новгородской службе. И оба претерпели немало незаслуженных обид от «господы» (новгородской правящей элиты).
Последняя под различными предлогами ущемляла княжеские, и без того урезанные, права. А любые меры, предпринимаемые князьями для укрепления обороноспособности города, встречала в штыки разглагольствами о нарушении вечевых свобод. Не правда ли, до боли знакомая картина? После очередной такой стычки с тамошними «парламентариями» призванному под новгородские знамёна князю Александру Невскому пришлось ограничиться свитой в триста дружинников, которых, как полагала «господа», вполне достаточно, дабы одолеть внешнего супостата.
К тому же Новгород входил в состав тогдашнего европейского экономического сообщества – Гензейский союз северогерманских городов. И немецкая сторона в глазах новгородских кланов выглядела не столько противником, сколько торговым партнёром, правда, допускающим грязные методы конкурентной борьбы. Я говорю о германских рыцарях, неожиданно появлявшихся, как чёрт из табакерки, всякий раз, когда у Новгорода случались натянутые отношения с западно-европейскими партнёрами. Можно только дивиться государственной мудрости Александра Невского, лавировавшего между молотом (посадским людом, стремящимся к национальному единству и поддерживаемому в том духовенством) и наковальней (космополитической элитой, ставящей барыши выше Отечества).
Не буду вдаваться в описание военных действий, шедших с переменным успехом. Правда, у немцев добрые плоды их дел стали возможными не без помощи русских «партнёров по бизнесу».
Обе противоборствующих стороны готовились к решающей схватке. И она состоялась 18 апреля 1242 года, когда русский полководец «поставил полки на Чудском озере, на Узмени у Воронея Камня». Так гласит Новгородская первая летопись Старшего извода, единственный отечественный первоисточник, донёсший до нас сведения о Ледовом побоище (вкупе с Ливонской Рифмованной хроникой). Это весь багаж фактического материала по данной теме, тем не менее позволяющий взглянуть на событие глазами обеих сторон, что в общем-то немаловажно.
В летописных документах ничего не говорится о характере боевых построений русских и немцев. Сведения на этот счёт отрывочны и скудны. Большинство историков-исследователей склоняются к тому, что боевые порядки противников вполне соответствовали их собственным воззрениям на военное дело и отвечали тогдашним национальным канонам военного искусства. Немцы свой строй прозвали «кабаньей головой» («голова вепря»), в русских летописях его называют «свиньёй».
Заключённая в нём рыцарская конница имела вид трапеции, усечённой вершиной своей обращённой в сторону противника. В голове её, на острие удара, ставились пять-семь самых опытных, закалённых в боях и турнирах воинов. Последующие шеренги выстраивались с таким расчётом, чтобы каждая следующая на своих флангах увеличивалась на два воина. Самые крайние из них относительно друг друга располагались уступом, охраняя едущего впереди с одного из боков.
Таким образом выстраивалась монолитная колонна закованных в железо людей и коней, которая, подобно клыкам вепря, рассекала неприятельский строй на две части. В этом заключалось своеобразие, тактическая особенность «кабаньей головы». Она была приспособлена для фронтального удара в самый лобовой центр неприятельского построения и одновременно неуязвима с флангов. Довершали разгром дезорганизованного противника как всегда кнехты – пешие наёмные воины, находившиеся внутри «свиньи».
Однако наряду с достоинствами этого строя имелись и свои недостатки. Стоило сражению затянуться по времени, а клину увязнуть в боевых порядках неприятеля, как он сразу же терял свою устойчивость и таранную силу. В качестве противоядия русские использовали расчленённый боевой порядок построения полков со свободными промежутками между ними. Цель его – навязать врагу манёвренный бой, к которому тот не готов. В центре, как всегда, большой полк из тяжеловооружённой пехоты. На флангах конные дружины владимирско-суздальского княжества, которые лично возглавил князь Андрей Ярославич, брат русского полководца. Впереди – цепь стрелков из луков и арбалетов (самострелов). Позади – личный конвой князя Александра Невского и растянутая скованная цепь санного обоза.
Вот так в общих чертах выглядели порядки противоборствующих сторон, когда русские дозорные на вершине Вороньего Камня обнаружили вышедшее с берега на лёд орденское войско. Первую разведывательную вылазку рыцарей отбили лучники передового полка.
Тогда в дело пошла «свинья». Её движение носило характер психологического давления на противника убыстряющимся ходом коней. Пока бронированный клин со страшным грохотом и металлическим скрежетом не врезался в самый центр русского боевого порядка. Новгородский летописец поведал: «И бысть сеча зла и треск от копий ломления, и звук от сечения мечного…»
И хотя большой полк русской пехоты оказался рассечённым, часть воинов откатилась за сцепленные повозки, образовав ещё один рубеж обороны. Лавина закованных в железо рыцарей сразу же замедлила устрашающий таранный бег. И случилось то, на что, собственно, рассчитывал князь Александр Невский. «Свинья» лишилась простора для манёвра. Задние напирали на передних, из-за чего часть рыцарей повалилась вместе с лошадьми, устроив перед санным обозом кучу малу. В этот момент конные полки Андрея Ярославича разом ударили с флангов.
Немецкий летописец в Ливонской Рифмованной хронике впоследствии с нескрываемой скорбью написал о заключительной фазе сражения: «Те, кто находился в войске братьев-рыцарей, были окружены. Братья-рыцари достаточно упорно оборонялись, но их там одолели». Первыми не выдержали нервы у кнехтов. За ними последовали и их хозяева. Русские преследовали бежавшего противника семь вёрст, до противоположного берега.
Вплоть до последних времён сражение на льду Чудского озера являлось наиболее мифологизированным событием отечественной истории. Главным недостатком, несомненно, является слабая источниковедческая база. Что вполне позволяет любителям «жареных» фактов разглагольствовать на страницах печатных изданий, а изготовителям исторической «палёнки» клепать всё новые «шедевры». Однако на сегодня в изучении Ледового побоища отечественными исследователями достигнуты вполне определённые результаты, что позволяет энтузиастам военной истории реконструировать вполне реальную картину многовековой давности.
Начнём с того, что сражение на Чудском озере отнюдь не было многолюдным. Впрочем, это не снижает его исторического значения в судьбе Северо-Западной Руси. Ни Западная Европа с её натуральной формой экономического уклада, слабыми товарно-денежными отношениями и упадком ремёсел, ни разорённая монголами Русь не могли выставить большого количества воинов, оснащённых дорогим защитным и наступательным оружием.
В советском учебнике истории Средних веков говорилось, что полное рыцарское оснащение с боевым конём стоило целого стада коров в сорок пять голов. И это отнюдь не выдумка авторского коллектива, а историческая реальность. Поэтому общее количество участников битвы не превышало пяти – семи тысяч человек. По европейским меркам, это довольно крупное сражение. На западе Европы случались битвы и поменьше этой.
Отсюда и такие потери. Новгородская летопись говорит, что в сражении пали четыреста немцев, девяносто оказались в плену, а «чудь бещисла». Рифмованная хроника считает, что погибли двадцать рыцарей, и шесть взяты в плен. Немецкий летописец сообразно тогдашнему обычаю упоминает только о братьях-рыцарях ордена Пресвятой Девы Марии Тевтонской. И умалчивает о потерях среди присоединившихся к ним воинах дерптского епископа, куда вошли рыцари из прочих западно-европейских стран. Ну а рядовых ратников тогда вообще в расчёт не брали.
Примером может служить битва при Бувине в 1214 году между французами и немцами. С обеих сторон участвовали не более полутора тысяч человек, и зафиксирована гибель семидесяти трёх рыцарей, при этом ни слова о прочих жертвах. Так что на Чудском озере действительно остались лежать четыреста тел павших немцев, из них двадцать рыцарей-тевтонцев. А девяносто оказались в плену – среди них шесть их же.
В известном довоенном кинофильме «Александр Невский» показано поражающее воображение зрелище того, как тонули, уходя под лед, остатки рыцарского войска. Из-за того, что якобы весенний лёд не выдержал тяжести закованной в железо орденской братии. И, ломаясь, похоронил на дне тех, кто уцелел в «злой сече». Однако всё это – режиссёрский вымысел, и не более того.
Как показали исследования, апрельский лёд на Чудском озере был ещё достаточно крепок для всей массы людей и лошадей, сошедшихся в смертельном поединке на сравнительно небольшом прибрежном пятачке. Тем более, что вес тевтонского рыцаря и русского дружинника вполне идентичен. Ведь на бой выходили исключительно равные по оснащению и вооружению противники. И уже никому тогда не взбрело бы в голову пускать в ход против закованных в броню воинов простых мужиков с дубинами в руках, как показано в фильме.
Сходясь на битву, русский и немецкий полководцы не обошлись без элементарной ледовой разведки, иначе бы бой не состоялся. Всё объясняется очень просто. Чуть севернее места сражения в озеро впадает река Желча. В те времена довольно полноводная. Там же в устье бьёт много подводных ключей, которые вместе с речной водой разрыхляют лёд, делая его настоящей западнёй для тех, кто пешим или конным попадёт на это место. У местных жителей оно зовется «сиговицей».
Какая-то часть немецкого воинства, разбежавшаяся по сторонам, попала в её цепкие объятия. «Сиговица» с её рыхлым льдом надёжно прикрывала правый фланг русского боевого порядка.
…Князю-воителю Александру Невскому выпала трудная судьба. Он вошёл в народную память государственным мужем с исключительным чувством воинского долга. После канонизации он стал небесным покровителем русского христолюбивого воинства. В его честь создавались полковые храмы, и к его покровительству всегда прибегали военнослужащие русской армии во времена смут и иноземных нашествий. Так было, так есть, и так будет всегда, пока жива Россия и её армия.
Александр Нетёсов
